Вот.
Выбила палец на волейболе.
Теперь ни печатать нормально, ни писать. Ладно хоть фортепиано вчера позанималась.
А там небо такое... Голубое-голубое!
Солнце. Теплеет, хоть утром и минусовая температура была.
И я с этим пальцем.

Чёрт, пальцы - это святое!

Да ладно, с кем не бывает.
Рабочий момент, так сказать.
Но всё равно как-то...
Привыкла к вывихам, растяжениям рук-ног, но пальцы - святое.

Как сейчас главу-то дописывать??!
Проект делать?
Играть... на фортепиано?..

Аррр!

Эх.
Люди. Берегите пальцы. Пальцы - это святое.

(ну и глаза. Глаза - это тоже святое.
И мозг, раз уж на то пошло.
Без мозга уже не потребуются ни пальцы, ни глаза...==)

@темы: Неполадки, Грусть-тоска, Школа, Жизнь, Настроение

---

Усталость, усталость...

"Я свободен!
Словно птица в небесах.
Я свободен!
Я забыл, что значит страх..."
*напевает*

Ох...
Да, когда я приползла сегодня домой, кинула сумку куда-то, побеспокоившись лишь о том, как бы она не попала по коту, у меня вырвался радостный счастливый вопль.
Да!

О, какое облегчение я испытала сегодня...
Они кончились.
Все эти жуткие олимпиады, на которые все учителя почему-то считают нужным меня пихнуть, все эти контрольные, тренировки...
Да!
Последний день - и отдых. Долгожданный, выстраданный.
Эти полмесяца я работала на износ. И, признаться, была недалеко от нервного срыва - как бы нарочито и чрезмерно это не звучало.
Последние дни я стала совершенно невозможным человеком. Бедные люди, которым приходилось контактировать со мной...

Просто когда я чувствую, что на грани, что мои умственные, физические и духовные силы истощены, я забочусь лишь о том, как бы не растерять и эти жалкие остатки энергии. Как разрядившийся телефон, который отказывается включать камеру, противно пища и требуя подзарядки.
Я могу внезапно крикнуть: "Да отстаньте вы от меня!", - я могу внезапно уйти прямо посередине разговора - и меня в эти минуты совершенно не будет волновать, комфортно ли от этого моему собеседнику.
Это потом, подзарядившись, накопив энергию для каких-то эмоций и чувств, я буду испытывать жутчайшие угрызения совести.
Но без сил - нет, они есть, но их хватает только на минимальные мои процессы, которые я и ставлю выше всего остального - я становлюсь маленьким мерзким эгоистичным занудой. Жутко уставшим и, кажется, постаревшим.
Тем, кто хорошо знает меня, такая Я непривычна.
Конечно, чувствуя своё такое состояние, я предупреждаю их, что могу сорваться, что им не стоит обижаться, ибо я не хотела плохого... но, надеюсь, они достаточно терпеливы.
Впрочем, раз еще не сбежали - то да, действительно терпеливы.


А сейчас моё настроение поползло вверх. Родимое!
Возможно, от осознания того, что у меня есть эти несколько драгоценных дней отдыха (во время которых я, скорее всего, буду маяться какой-нибудь ерундой, например, дописывать главу, которую мои бесценные читатели ждут уже недели три. Эх, медаль бы им за это выдала!), мне так легко и радостно... Возможно, просто-напросто кризис прошёл...

Ждем тонуса.
Ждём превращения из унылого говна в вечно радостного смайла.


Rs.

@темы: Школа, Жизнь, Усталое, Настроение

---

Задача.
По физике. Олимпиадное задание. Сегодня решала.
Меня вынесло. Правда.

Я согнулась пополам и закрылась листочком от учительницы, стараясь гоготать не так громко.

Причина моего неадеквата.

"лежать под кирпичом ему даже понравилось" - фаааак)

Губка Боб. Губка Боб!!!
О, Боже...
Задача для 11 класса. Губка Боб.
merde.

@темы: Укатайка, Школа, Жизнь, Настроение, Позитив

---

Фанфик по "Noblesse" ^^

Название: Война Алой и Белой розы
Автор: Raides
Бета: авторская вычитка
Фэндом: Noblesse
Персонажи: Сейра | розы (фоном - служанка)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Романтика, Повседневность
Предупреждения: OOC Сейры
Размер: Мини
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Размещение: Запрещено.

Описание: "... Сейра провела в Лукидонии почти неделю.
И однажды, проснувшись поутру, вспомнила, что её двухсотый с хвостиком год жизни подошёл к своему логическому завершению.
Сегодня у главы клана Роярд день рождения..."

Приятного чтения)

__________________

Сейра пребывает в Лукидонии уже несколько дней.

Причиной её приезда послужил вызов Лорда (ради решения какого-то организационного вопроса Раскрее понадобилось видеть всех каджу, и глава дома Роярд поспешила в Лукидонию, оставив в мире людей Региса. Чтобы за школьниками присматривал…)
Впрочем, Сейра прибыла бы на родину и по другой причине: на днях в родовом поместье случился пожар (к счастью, никто не пострадал), из-за которого теперь в капитальном ремонте нуждалось всё правое крыло.
Не сказать, что с этой проблемой не разобрался бы управляющий, но всегда лучше проконтролировать лично…

Так, коротая вечера в особняке Розарии-онни, наблюдая за восстановлением собственного поместья и прогуливаясь по парку вокруг него тихими лунными ночами, Сейра провела в Лукидонии почти неделю.
И однажды, проснувшись поутру, вспомнила, что её двухсотый с хвостиком год жизни подошёл к своему логическому завершению.

Сегодня у главы клана Роярд день рождения.

Вроде бы ничего особенного, да? Тем более что таких на своём веку ноблесс пережила уже двести семнадцать. И двухсот восемнадцатый ничем не отличался от предыдущих, разве что последняя сотня оттенялась особой печалью и горечью…
С раннего утра Сейра посетила семейный склеп. Побывать в этот день там, где её родители нашли себе последнее пристанище, было для нее священной и никогда не нарушаемой традицией.

Она уже взрослая. Взрослая девочка, которой сегодня исполняется двести восемнадцать лет.

У ноблесс не было принято отмечать подобные дни рождения так, как у людей; большие торжества если и устраивались, то на юбилеи.
Двести восемнадцать – это не юбилей.
Зачем отмечать столь бессмысленную дату?
Ребячество…

Ребёнком глава дома Роярд не была, да и быть не могла.
«Noblesse oblige», чёртово «положение обязывает».
Ещё как обязывает…

Да, это там, в мире людей, Сейра немного забывалась, становясь как будто бы обычной человеческой девушкой. Послушно училась азам домоводства под началом такого мудрого наставника, ходила в школу, как подобает прилежной ученице, общалась с ребятами, так тепло и радушно принявшими их с Регисом в свою компанию.
Там она забывалась…

Здесь же волна под названием «долг и ответственность» накрывала с головой, заставляя очнуться от идиллического сна.
Бремя главы клана отрезвляет.


Двести восемнадцать…

Нет, это обычный день.
Сейра ещё с утра твёрдо решила, что не будет праздновать – о чём и сообщила Розарии-онни, приглашавшей её к себе.
Внимание, конечно, приятно, но Розария наверняка вызволит из своих обширных погребов бутылочку-другую «коллекционного, пятисотлетнего», чего младшей ноблесс не хотелось…



Сейчас Сейра идёт по длинному коридору своего поместья.
Цокот каблуков по каменному полу эхом отталкивается от стен.
Давно надо ковры постелить… Так будет гораздо, гораздо… уютнее. Ковры, а ещё – поменять картины на стенах. Эти слишком… мрачные. Ковры, картины, освещение… Да, освещение. Бра слишком слабы, нужно добавить света. Пусть с потолка льётся! Люстры повесить большие…

Из ремонтируемого крыла доносятся еле слышимые стуки и рёв.
И, да, рабочих отпустить пораньше. Сегодня как никогда хочется тишины и покоя…

– Сейра-ним! – внезапно слышит ноблесс.
Сейра останавливается, чтобы выслушать старшую горничную.
– Да?
– К вам приходили… – несвязно говорит та, отдуваясь. – Подарки принесли! Я в вашей опочивальне поставила…
– Кто приходил? – задумчиво спрашивает длинноволосая и неожиданно останавливает открывшую, было, рот служанку:

– Стой, не говори.
– Хорошо, – скрывая удивление, кланяется та. – Обед накрывать? С утра не ели…
– Нет, спасибо… – мягко отказывается Сейра. – Чуть позже… Я позову.
– Слушаюсь.

Ноблесс кивает служанке и неторопливо бредёт в свои покои.

Подарки…
Хм, интересно… Кто же… даритель?

Она не захотела узнавать, что ей приготовлено, чтобы немного – да, по-детски – потомить себя предвкушением.
Или попытаться отгадать, что от кого: в детстве Сейра очень любила эту забаву…

У себя ноблесс снимает плащ, вешая его на спинку стула, под этот же стул ставит сапоги и проходит в смежную комнату – опочивальню.

Что же… Что же там?
Сейра ещё не переступает порога опочивальни, а взгляд уже цепляется за два ярких пятна на столе.

Дверь закрывается, и длинноволосая пересекает комнату, останавливаясь возле дубового стола – тот остался ещё от отца.

На столе стоят две вазы. В каждой – по розе.
Белая – и алая…


… Невозможно даже представить, что хрусталь ручной работы способен сравниться с красотой цветков, застывших в нем.
Словно две бабочки, на мгновение присевшие на чью-то подрагивающую от восхищения руку и сомкнувшие хрупкие чувственные крылья – так, будто вот-вот взлетят.

Алая – и белая.

Сейра неторопливо и нежно берет в руки белую розу.
Крупный бутон с плотно прилегающими друг к другу лепестками, жеманно и призывно приоткрывающимися у самого венчика цветка. Сочный крепкий стебель с изящными веточками листьев. На нём нет ни одной колючки. Но они были: просто кто-то очень постарался, кропотливо и меленько счищая их – чтобы не поранили женские ладони.

Сейра подносит цветок к лицу и с наслаждением вдыхает тонкий запах.
Мягкий и нежный аромат. С едва уловимой примесью запаха утренней росистой травы – на лепестках и приютились маленькие капельки.

Белый.
Девственная чистота. Чистота ангела, спустившегося на землю.
Нежность и искренность. Трепетность и уважение.

Прекрасный цвет. Прекрасные чувства.
«Я достоин вас», – говорит он.

Длинноволосая аккуратно опускает розу обратно в вазу, чуть улыбаясь.
Да, такой подарок – в его стиле.


Рука тянется к алому цветку и вдруг замирает в воздухе; кончики пальцев гораздо медленнее, томительней касаются лепестков, дотрагиваясь до топорщащихся в грациозной встрёпанности чашелистиков. Сейра берёт розу так, как берут бокал вина – за подножие бутона, - и вытягивает из вазы. По стеблю пробегают капли воды, нехотя срываясь со среза и бесшумно скапывая на массивный стол.

Другой цветок. Другое отношение. Другое впечатление.

Эта роза щетинится шипами – словно в знак того, что даже самой утонченной и хрупкой женщине нужно защищаться. Защищаться от слишком назойливых рук, от чужих прикосновений…

Тёмно-алые лепестки, изнутри выстланные бархатом.
Как бархатные губы женщины, предназначенные для того – именно и только для того! – чтобы их целовали. Долго, пытливо, требовательно… Чтобы по ним скользяще проводили холодными пальцами и холодными же губами их накрывали, срывая жаркие и заслуженные поцелуи…

Сейра прикрывает глаза и тянется к бутону, легонько и порхающе целуя нежный венец.
Задерживает цветок у лица, вбирает в себя его запах, насыщая им каждую частичку тела.

Аромат выражен более ярко. Мягкий, но в то же время чуть терпкий, густой. Хочется вдыхать его вновь и вновь, пока не покажется, что всё вокруг пропиталось этим чувственным запахом.

Длинноволосая чуть отдаляет розу от лица, чтобы было удобнее смотреть.

Цвет притягивает взор, манит своей глубиной, своим неповторимым оттенком, так напоминающим оттенок тех внимательных и пытливых глаз, сводящих с ума…

Алый.

Страсть, неудержимость, непокорность.
Огонь, чьё жаркое пламя невозможно укротить.
Пожар, от которого нереально отвести взгляд…
Желание, буря и страсть.

Признание в любви.

Если белый деликатно и осторожно шептал, то этот говорит в полный голос, уверенно, властно и в то же время с едва распознаваемым волнением.

«Я люблю вас», – твердит он.


Сейра чуть розовеет, улыбается и, опуская розу в вазу, отходит от стола на пару шагов.

Два цветка. Белый – и красный.

Несложно догадаться, от кого они – Сейре несложно.

Две розы – белая и красная.
От Кэриаса-нима и от… от Раджека.
Раджека-нима.

Длинноволосая долго вглядывается, потом вынимает алый цветок из вазы и несёт его куда-то, не обращая внимание на капли воды, соскальзывающие на юбку с мокрого стебля.

Несколько шагов – и Сейра располагается в большом кресле.
В задумчивости склоняет головку набок, подпирая щёку расслабленной кистью, и смотрит, изучает, поворачивая, приближая, отдаляя…

В этот момент королевская роза и та, кто держит её в изящной нежной руке, становятся до удивительного похожи друг на друга.

Томная растрёпанность венчика, идеальней которой, кажется, нет ничего на свете, – и лёгкие волны обычно прямых волос, которые шаловливо спутал ветер на улице.

Алые лепестки, чьё основание горделиво украшает венчик тёмно-зелёных чашелистиков, - и густо-вишнёвые глаза, окаймлённые длинными блаженно опущенными ресницами.
Изящно покоящийся на стебле бутон – и светловолосая головка, томно и изящно склонённая к плечу….

Сейра тонко улыбается.
Да, этот цветок льстит её самолюбию. Заставляет вспомнить, что она не только глава клана Роярд, но ещё и женщина…
Женщина, которая может вызывать восторг в мужских взглядах, пленять сердца и околдовывать.
Женщина - прекрасная и… любимая.

Длинноволосая мягко и неслышно смеётся, чуть поднимая голову. Бережно вертит в тонких пальцах алый цветок, отвечающий на такую любовь слабыми брызгами капель, которые до этого времени ещё покоились на листьях.

Грудь неровно вздымается, и отчего-то кружится голова.
Взор сладко застилает туманная пелена, и лишь красный горячим незыблемым пятном замирает перед глазами…

Это непередаваемо – чувствовать себя желанной...

_________

- Сейра-ним, – почтительно кланяется служанка, которую длинноволосая мысленно позвала мгновениями ранее.
– Элизабет, – откликается ноблесс, отходя от стола. – Что с гардеробной?
– Всё восстановлено, Сейра-ним, – спешно говорит Элизабет. – Я сию же минуту вас провожу.
– Да… – рассеянно соглашается Сейра. – Спасибо.


– Какое из них вам приготовить? – спрашивает служанка уже в гардеробной зале.
– Это… – ноблесс протягивает Элизабет длинное вишнёвое платье. – И, да, Эли!
– Да, Сейра-ним?
– Оденьтесь сами. И предупредите Густафа и Фрита: через час мы отправляемся… Нанесём визит главе клана Кертье, – пояснила она. – Нужно… поблагодарить его за столь замечательный подарок…
– Слушаюсь, Сейра-ним, – кланяется Элизабет и покидает комнату.

– За столь… замечательный подарок… – шёпотом повторяет Сейра и вновь улыбается.





Оно же на КФ: ficbook.net/readfic/357928

@темы: Noblesse, Настроение, Творчество

---

Фик по "Noblesse".

Название: Запятнанный щит, окровавленный меч.
Автор: Raides
Бета: только авторская вычитка
Фэндом: Noblesse
Персонажи: Франкенштейн (Рейзел - мельком).
Рейтинг: РG-13
Жанры: Джен, Ангст, Мистика, Психология, Философия, Даркфик
Предупреждения: легкий бред. Или не лёгкий. Ни начала, ни сюжета. Только ощущение.
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Размещение: Запрещено.

Описание: Франкенштейн и желание защитить. Та самая комната, Сила и воспоминания. Ничего больше.

Написано еще летом.

Приятного чтения.

____________
Просторное помещение с высоким потолком. Белым, как и стены.
Белым, как лицо человека, стоящего посередине комнаты.

Вокруг него в бешеной круговерти беснуются потоки силы. Мужчина притягивает их к себе, впитывая. Излишки с неприятным чавканьем соскальзывают с бледной кожи и возвращаются в материнскую колыбель – чтобы совершить ещё одну попытку. Так до бесконечности…

Больше… Больше.

Адская тёмная материя кружит над головой учёного. Жуткая, мрачная сила, из которой когда-то было создано Чёрное копье. Она проникает в клеточки, вирусом растекаясь по телу, заполоняя собой все его уголки.

Общая кровеносная система. По единым сосудам циркулирует жизненная энергия, смешиваясь, сливаясь с другой, мёртвой и умертвляющей, но всё же пополняясь за её счет, увеличивая свой объём.

Да. Так и надо.
Впитать её до последней капли, какую эта телесная оболочка сможет выдержать.

Не прекращайся, поток! Наливай смертельное вино в подставленные ладони!

Ор, вой, крик и стон, скрутившиеся в одной какофонической песне.

Являемое свету Чёрное Копье тоже кричит. Кричит голосом тёмной силы, для которой этот мир изначально враждебен.

Давай же!

Франкенштейн взывает всё громче.

Сила не может не откликнуться. Какой хищник откажется от добычи, когда она сама запрыгивает ему в пасть?
Вот только добыча вовсе не так проста. У неё есть и клыки, и когти. И она активно ими пользуется.
Контакт с Силой – обоюдоострый меч. Терзает обоих, обоих выматывает и убивает.
Но и притягательность его обоюдна.
Сладкий яд, наркотик, вызывающий привыкание. Вирус, внедряющийся в основы и подменяющий кирпичики энергетического фундамента своими производными. Неумолимое и беспощадное гниение, подтачивающее опоры сознания.


Мужчина чувствует, как опаляются кончики его волос – этот жар доходит и до кожи головы. По лбу стекают капельки пота; он же льётся по ложбинке между лопатками, липким холодком соскальзывая ниже.

В руках человека – уплотняющийся с каждой секундой сгусток энергии. Он является эпицентром этого сумасшедшего водоворота, именно к нему магнитом тянутся силовые ручейки.

… О тёмная Сила! Если бы она сокращала жизнь, если бы!..

Нетленная по своей натуре, бессмертная, но так неосторожно выпущенная в этот мир Франкенштейном, она и его подчиняла своей бессмертности, и его затягивала в свой зияющий омут вечности. Учёный знал: уж в этом омуте не будет ничего.
Только он и тьма, окутывающая его, невесомым до тяжести дымом просачивающаяся в сердце.
Знал, но не отступался.

Никогда.

Больше! Больше силы…

Мужчина увеличивает притяжение энергии.
Голова взрывается, ноги подкашиваются от этого невообразимого давления.

Хочешь больше? Получи.

Звуконепроницаемые стены впитывают в себя крики.
Да, эта сила всегда кричала – сейчас вместе с ней, разрывая голосовые связки, кричит и Франкенштейн.

Больше, больше!

Тёмная материя не спрашивает, зачем.
Зачем – больше.
Мужчина не отвечает.

Чтобы не сгореть, чтобы не распасться на кванты, он швыряет сгустки лишней энергии по стенам. После столкновения с ними в верхней облицовке остаются дымящиеся проплешины, но Сила всё равно стекает на пол, воспаряя к потолку, к материнскому истоку.
Она никогда не растрачивалась зря.
Материализовавшись в этом мире, Сила могла спрятаться только в обгоревшей душе человека, призвавшего её – только там для неё находилось достаточно места, только туда она возвращалась раз за разом, чернея и очерняя.

Больше, ещё больше!!!

Под напором адской материи разлагается человеческая сущность.
Плевать!
Франкенштейн готов стать самим сатаной, дьяволом, лишь бы получить больше этой проклятой Силы и с её помощью оградить, защитить.

Защитить Мастера, защитить подопечных, детей!
Чтобы не видеть, как они погибают один за другим, воплощая его кошмары в реальность.

Больше силы, чтобы не было даже возможности того, что перед ним встанет этот выбор, страшный выбор, протыкающий сердце сотней, тысячей тупых ржавых гвоздей, вновь и вновь гремя во сне!
Пока во сне.


Каждую – каждую! – ночь Франкенштейну снилось, как они умирают друг за другом: его подчинённые, ноблесс, школьники.
Каждую ночь он видел, как бьются в предсмертной агонии их истерзанные тела, как закатываются глаза, как опускается грудь от последнего выдоха.
Каждую ночь он видел, как струйка крови вытекает из уголка Его рта, видел эту подрагивающую мраморную ладонь, стирающую алое с лица.

Каждый раз он смотрел, как Мастер, высвобождая свою силу, не выдерживает и разлетается на миллиарды багровых капель крови.

Смотрел и понимал, что будь он, Франкенштейн, хоть чуточку сильнее, этого бы не произошло!


Но он слаб. Слаб, и поэтому ночь за ночью к нему приходит этот кошмар.

Кошмар, в котором его ставят перед выбором.
Страшным выбором.

Они – или Мастер.

Школьники, модифицированные подопечные – или Мастер.


А самое страшное – Франкенштейн знает, кого выберет.
И потому видит ИХ смерти еженощно.


Но этого не произойдёт!
Это не должно произойти!!!

Нет, он сумеет защитить – всех.
Сам сдохнет, но не будет бездыханных тел, не будет этой струйки крови, стекающей по бледному подбородку!

Мне нужно больше силы!!!

Тысячи воплей, слившихся в один звук – звук, который навсегда останется в ушах.
Тысячи топоров, миллионами ударов рубящих душу на куски.
Тысячи лет, несколько секунд и невыносимое грядущее бессмертие.


Ликующая ухмылка, свивающаяся в воздухе из дымки адской энергии.

Действительно ли ты этого хочешь?

Да.
Продать душу дьяволу, самому стать дьяволом. Готов.
Лишь бы получить больше этой чёртовой мощи, лишь бы защитить, спасти!


Так дай же мне больше силы!!!



<…>

– Франкенштейн.

Страх.
Заметил? Почувствовал?
Молчание. Удары колокола в ушах. Раз, два, три.

Вздох. Черные ресницы опускаются, прикрывая глаза.
Глаза алого цвета – того самого, который скапывал на белоснежное одеяние, багряной змейкой пробегая по подбородку.

– Ты слишком много работаешь.

Мастер… Простите меня.
Простите за ложь. Лгать вам – одна из самых страшных мук для меня.

– Мастер, не стоит беспокоиться. Со мной всё в полном порядке.

Невозмутимость на лице.
– Франкенштейн.
– Да, Мастер…
– Ещё чашечку.
– Сию секунду.

Конечно, понял. Конечно, почувствовал.
И, как всегда, оставил свои мысли при себе.


… Мне нет прощения. Нет прощения за ложь и ослушание.

Но я всё же попытаюсь.
Простите меня, Мастер. Простите.


Всей моей крови не хватит, чтобы смыть хоть дюйм этой грязной лжи, расползшейся на площадь Земной поверхности.

Моя душа – мизерная плата дьяволу за Вашу защиту.

Мой мир, мой разум, моя сила… Всё это – для и ради Вас.


Простите за то, что ваш щит такой запятнанный…
Простите за то, что ваш меч так окровавлен.

Это моя вина – я не вижу другого выхода.
Только так я могу оградить вас.
Только так.

Вряд ли я когда-нибудь смогу снискать прощение.

Заслужить его в этом мире попросту не успею.
Надежду на него при шествии по огненной дорожке, ведущей в преисподнюю, придётся оставить…

Простите, Мастер…
Я не умею защищать иначе.

Простите за бездарность вашего непокорного слугу…


___________
Оно же на КФ: ficbook.net/readfic/283807

@темы: Noblesse, Творчество

---

Что же я за человек такой???!

В поисках одной незначительной чепухи зачем-то прочитала часть переписки с одним человеком. Эта переписка велась больше года назад.

Перечитала - ужаснулась.

Нет, всё правильно.
Как назвал меня как-то этот человек ежом, так оно и есть.
Колючий ёж.

Колючий, неуверенный в себе ёж, которые выливает своё смущение, своё недовольство, свой эгоизм на других. На других, которые ничего плохого и не хотели - даже наоборот.

Что же я за человек такой...

Нет, ладно, это всё в прошлом, но...
Вот зачем, зачем мне надо было это читать??! Сейчас ведь не усну. Стыдно.
Нормально, нет?! Мне стыдно за свою резкость годовалой давности с человеком, который уже ни о чем особо и не помнит! Который благополучно забыл, который благополучно зализал царапинки, а мне... мне стыдно!
Тогда было стыдно, сейчас стыдно...
Какого?! Какого черта?!!

Почему мне вообще должно быть стыдно перед ним?
И почему я сейчас должна волноваться, переживать, что была настолько груба, резка, что огрызалась в ответ на добрые, теплые слова - когда всё это уже должно кануть в Лету?
Почему?!

Или ежам положено?

Ёж - он и в Африке ёж. Но ежу стыдно. Ёж на самом деле не хотел. Нет, ёж хотел, но во благо... Ежу самому гораздо больнее, чем тем, кто на его иголки напарывается...
И ежа мучает совесть за то, о чём напоровшиеся давным-давно забыли.


Боже, что я за человек...

@темы: Жизнь, Настроение

---

Не-е-е-е-ет!!!
Ааааааааааа!

У меня даже все ругательства забылись от такого переизбытка чувств!

Новая глава Nоblesse.

А я-то всё думала: как они битву замутят?
Оказывается, как всё просто-то!
Бли-и-ин...

Это всё, товарищи.

Не выпутаться ><

Чего стоит хотя бы только то, что Тао с Такео приняли Д - причем в первые минуты боя.




нет, конечно, никто не сомневается, что к ним придут и их спасут, но...
Всё.
Опять придется убивать кучу свидетелей.
И как бы самим не погибнуть.

А там - вниз, по наклонной...
Убийство двух старейшин (если, конечно, с ними не удастся договориться - что, наверное, всё же маловероятно... хотя кто знает?) повлечет за собой еще более конкретные меры со стороны Союза. Союза и Лукедонии - стоит полагать.

И придется нашим героям или залечь на дно... или уничтожить Союз.
(вряд ли получится опять спихнуть всю вину на "какого-то неизвестного ноблесс" - как это уже было.)

Что ж, ждем-с.

А пока...

Всем Такео

@темы: Noblesse, Настроение

---

Это ужасно.
Это УЖАСНО.
Они не артистичны.
Они плохо поют.
Они... они...

АААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!

Мои уши.
Мои глаза.
Мое чувство прекрасного.
Моя любовь.
Мои идеалы.
Мои надежды.
Мои ценности.
Моя вера.
Мои нежные теплые воспоминания...

Pardieu!!!

Не-е-е-ет...

Французская - ОРИГИНАЛЬНАЯ - постановка самая лучшая.
Никогда не смотреть другие.
Особенно, русскую.

Меееееееерде...

@темы: Музыка, Настроение, Notre-Dame de Paris

---

О-о-о!

эм...
О-о-о-о-о!!!!!!!

Увидела

вот это чудо

.

Хм, сие есть страница из одной офигенской манги "Perfect Girl Evolution".

Суть не в этом.

"Зови меня Наи".
Ааааааа!
Когда я это увидела, еще долго всматривалась. Не верила. Хохотала.
Блин, здорово же!

Сунако даже похожа на Наиту.
Ну... как...
У Наиты чёлки нет. И волосы длиннее и русые.
Но в чёрно-белой версии этого не видно, правда? х))

(Кёхей, конечно, не М-21... Хотя-я... Если немного пошаманить... Хе-хе )

@темы: Фик "Научимся", Настроение, Творчество

---

Новая глава Noblesse *_*

Ооо, ради этого стоит просыпаться по утрам х)

Мордашки - чудо.)))

Тао, Тао, Тао! =3

Та-а-ао)

всем Тао =3

А последний фрейм вызвал у меня широчайшую улыбку и непроизвольное: "Ути, пуся какой!"

Ну красавЕц же, да?)

@темы: Noblesse, Настроение, Лица

---

Болконский умер.
Чёртова война.

@темы: "Война и мир", Книги, Настроение

---

This is МАНДАРИНКИ!

Мама принесла вкусняшки из магазина.
Отбираю пакеты, несу на кухню, вытряхиваю всё на стол...
И вижу...
Пакетик. С МАНДАРИНКАМИ,

"МАНДАРИНКИ О_О" - говорю я, не веря своим глазам.

"МАНДАРИ-ИНКИ"

"МАНДАРИНКИ?" (*я смотрю на мандарины, они смотрят на меня*)

"МАНДАРИНКИ!!!"

Разрываю пакетик, вытаскиваю, нюхаю...

"Клементинки...("

*подумала*
"МАНДАРИНКИ!!!"


Боже, что со мной сделали два дня больничного... х)

---

С чего сейчас начинается один из самых популярных демотиваторов?
Правильно.
"Это неловкое чувство..."

Как бы пренебрежительно я не относилась к мемам всякого рода, но сейчас на ум приходит только эта фраза

О чём же я...
А, да.

Это неловкое чувство, когда шестиклассники в твоей школе выше тебя, одиннадцатиклассника, на целую голову...

О-о-о...

Нет, раньше я абсолютно адекватно относилась к людям младше и выше меня, принимая это... как данность.
Но, ёпты!
Идёшь по коридору - дежурный класс, йомайо, - а на тебя несётся... а на тебя несётся... Нет, НЕСУТСЯ... Жирафы! По-другому и не скажешь.
И твоё робкое: "Не бегать/ дверь не ломать/ стриптиз не устраивать", - до ВЕРХА попросту не долетает.
Зато отличный повод покричать
(уж что-что, а это у меня хорошо получается. Многолетние занятия вокалом обязывают)

ЕМП...
Вроде и не низенькая, но эти акселераты вводят меня в глубочайшую пятиминутную тоску.

(мне интересно: а наши парни комплексуют из-за того, что братья их меньшие смотрят на них свысока? =3 Девочки-то ладно, девочкам можно - даже нужно - быть ниже мальчиков... но пресловутая мужская гордость, ай-ай-ай...)

Самое "неловкое чувство", наверное, испытывают учителя.
Особенно начальной школы, ибо они у нас как на подбор компактные)
Хотя они, поди, уже привыкли...

@темы: Школа, Жизнь

---

Офигеваю от этой фотографии.
Конкретно и целеустремлённо.

(Хотя бы потому, что они напоминают мне Вестара и Рем. Рем - до того, как она волосы обрезала)

@настроение: :р

@темы: Фик "Научимся", Настроение

---

Первое сентября. 11 класс

Первое сентября.
Когда этот день вызывал у меня радостное волнение?
Когда - страх, неприязнь к позабытым лицам?
Когда - тихую грусть, безумную гордость и ликование от того, что я принадлежу к этому таинству, что я его неотъемлемая часть, верхушка?

Всё было...
Раз за разом, год за годом.

Сначала я смотрела на учителей и таких взрослых старшеклассников, которые вели праздничную линейку, снизу. Я была в толпе таких же маленьких человечков, как я сама, в окружении этих сильно пахнущих и лезущих в глаза букетов. Я переступала с ноги на ногу, поправляя на голове большой и неудобный бант, глядела поверх чьих-то макушек на ступеньки школы, где выстроилась вереница учителей. А что мне оставалось?) Смотреть - слышно-то было не всё: фонящие микрофоны, шепелявые голоса.

Постепенно я поднималась, отдалялась вместе со своим классом: мы отходили назад, а места на линейке, которые когда-то были нашими, занимали классы, чьи номера когда-то носили и мы.

Последние три линейки я взирала на эту пёструю цветочную толпу, выстрившуюся по ровному прямоугольнику, со ступенек школы.
Теперь на меня смотрели маленькие первоклассники, теперь я говорила им напутственные слова.

Но Первое Сентября 9-10 класса не вызывало у меня столько эмоций, сколько это.

Руки, держащие папку с текстом, дрожали.
Дрожал и голос - но не в микрофон.
Наверное, по своему опыту зная, что там, внизу, совсем ничего не слышно, я пыталась говорить "хорошо поставленным музыкальным голосом". Надеюсь, получилось хорошо.

Я смотрела вниз, на этих человечков, и улыбалась.
Мне до боли хотелось плакать, но заплакала я уже после - в кабинете, отвернувшись к окну, рядом с которым сижу, я выдавила несчастные три слезинки.

Я смотрела на них, я говорила им вроде бы стандартные для всех линеек фразы, четверостишия, которые передаются из поколения в поколение: что-то наподобие: "Остался год - и мы уйдём", "первоклассник, тебе мы школу оставляем".
И понимала, почему под конец линейки у ведущих частенько сбивался голос, почему не все фразы до нас, стоящих внизу, долетали... За исключением одной: той самой, про первый в этом году звонок.

Даже теперь, когда прошло полдня, у меня всё равно перехватывает горло.

Прозвенел звонок.
Мальчик из нашего класса, показушно улыбающийся гораздо шире той девочки, которую нёс на плече, важно прошествовал вблизи рамки учеников и родителей.
В этот момент мы, ведущие, быстренько метнулись к своим, пытаясь занять себе первоклассников, которых мы первыми поведём в школу.

Так случилось, что мои одноклассники выполняли это до жути трогательное действие уже два раза, этот - третий.
А для меня он был первым - опять же потому, что когда я освобождалась, всех детей уже разбирали!

Со страхом я пропускала устремляющихся на школьные ступени парочек и искала незанятого первоклашку.
Нашла.
Девочка, которую я повела, вцепилась в свой букет (мне поначалу пришлось держать ее то за рукав, то за шиворот) и протянула мне руку лишь тогда, когда я робко ее об этом попросила.
То ли смущалась она сильно, то ли не царское это дело - руки старшеклашкам подавать!

Мы их довели, загнали в класс и пошли в свой.

И пусть моя первоклассница была крайне неразговорчивой, пусть. Я всё равно была безумно счастлива вести ее за руку, успев про себя подумать, что ей предстоит нелегкие одиннадцать (если в закон еще какой-нибудь поправки не внесут и обучение не станет трёх- или двенадцатилетним) лет, что она тоже когда-нибудь поведет за руку маленького человечка - возможно, еще более стеснительного, чем она сама, - и, вполне вероятно, её посетят похожие на мои мысли.

Чем мне запомнился сегодняшний день?

Я много волновалась, много бегала и много смотрела.

Да, с моим зрением почти невозможно различить в большой яркой шевелящейся толпе отдельные лица, но мне, наверное, это и не было нужно.
Я смотрела на одноклассников, удивлялась, что некоторые совсем не изменились, а некоторые, напротив, очень даже.
Я смотрела в окно на счастливых родителей, на счастливых детей.
Как я разглядела, что они именно счастливые?
Не знаю.
Возможно, почувствовала, а возможно, мне просто хотелось так думать.

В любом случае, сама я была счастлива.

И сейчас, заканчивая, я улыбаюсь.
Улыбаюсь, а что-то внутри меня плачет, но плачет не горько - с какой-то тихой светлой грустью. И всё равно улыбается.

---

Небесные концерты.

Небо долго готовилось, хмурясь лишь изредка, и сегодня решило: "Пора".

Оно и правильно: на трескающейся в некоторых местах земле траву сменил "Сениус особо чахлый".
Деревья еще крепятся, бодрятся... Конечно, им полегче будет)

Так вот. К небу.

Оно попугало местную детвору своими грозами, поиграло бровями-облаками, потуманилось и после долгих получасовых упрашиваний с моей стороны решило-таки явить свету дождь.

Явило.
шикарный, крупнокаплевый ливень.

(стою и сама облизываюсь: такой уж точно пропитает каждую травинку...) )

Позанималось поливкой земли мирской.
Успокоилось немного - и глядит, глядит за реакцией.
Последняя, видимо, была чересчур радостная, так как небо растеряло остатки своей природной скромности и вздумало повторить свой номер на бис.

А люди повыползали, наивные, зонтики свернули...
Когда капли, ударяющие по их затылкам (ну и в добавок - по автомобильным стёклам, подоконникам, асфальту....), стали... как-то слишком больно бьющими, людской род занедоумевал.

А небо, небо-то приняло эти проявления за восторженную тишину и разразилось всем своим оркестровым тутти!

Забегали человечки.

Теперь уже не до стеснения - когда по макушке сантиметровые градины бьют!

(льдинки, надо сказать, прелестные.
Пока наблюдала за всей этой картиной, горсточку насобирала. Жаль, растаяли быстро.)

Взирая на больно прытких человечков, небо зарумянилось. "Ой, ну что вы в самом деле, мне так неловко..."

Люди дружной компанией материли разошедшийся град, пока у неба не закончились боевые снаряды.

Под шум апплодисментов оно раскланялось, пообещало показать новую программу и заголубело.

Теперь опять хмурится.
Кажись, калибр побольше готовит...

@темы: Повседневность, Жизнь